| На вопросы главного редактора альманаха «Звезды Гор» Марии Скачковой отвечает Гунта Рудзите, президент Латвийского общества Рериха.
— Гунта Рихардовна, в последнее время в печати появились заявления Илзе Рудзите о «технической ошибке» в книге Вашего отца Рихарда Рудзитиса «Встречи с Юрием Рерихом», где Борис Абрамов назван «нестоящим» человеком (с.159, 10 марта 1960). Она утверждает, что там должно стоять слово «настоящий». Что Вы можете сказать по этому поводу?
— Книга вышла под моей редакцией, и я ответственно заявляю: в книге все правильно. Как человек, присутствовавший при встречах Ю.Н.Рериха с Рихардом Рудзитисом, я знаю их подлинное мнение о Б.Абрамове и его «диктантах». Еще раз повторяю: опечатки нет. Ю.Н. Рерих назвал Абрамова именно «нестоящим» человеком. Для интересующихся хочу также привести мнение Святослава Николаевича Рериха и Зинаиды Григорьевны Фосдик об Абрамове, зафиксированное в путевом дневнике З.Г.Фосдик.
Запись от 22 января 1961 г. в Бангалоре, беседа З.Г.Фосдик с С.Н.Рерихом и Девикой Рани: «А от некоторых остерегали — Виктора <Черноволенко>, Бориса Смирнова и даже Бориса Николаевича <Абрамова>. О последнем они плохого мнения — пуглив до трусости. Также его ясновидение ими не признается».
Запись от 14 мая 1961 г. в Москве о встрече З.Г.Фосдик с Абрамовым и его женой, которые недавно приехали из Сибири и жили на даче академика Зелинского:
«Борис Николаевич поздоровался со мной — они имеют маленькую, тесную комнатушку и ужасно беспокоятся, где они будут жить. Весьма пессимистичны, «нам конец», «сил больше нет», некуда податься; она говорит о своем слабом, ужасном здоровье, однако ест кашу, пьет молоко, ест сметану, мед, пьет чай, компот, но говорит, что не может передвигаться, стоять, ходить — большей частью нервная фантазия. Он поддерживает ее во всем этом, винит друзей за то, что они вызвали их сюда, не в состоянии больше двигаться, физически истощен (этому я верю), но все время говорит глупости, читал мне свои инспирированные послания; всякий раз, когда встречается высокое обращение к верховному существу, он думает, что имеется в виду он. Тщеславный, полный самомнения, и, однако, такой жалкий. Мне приходилось сдерживаться, настолько меня выводила из равновесия эта глупость».
— Гунта Рихардовна, что же делать? Ведь уже дошло до того, что некоторые общества, именующие себя Рериховскими, вывешивают портрет Абрамова и празднуют день его рождения наряду с днем рождения Сергия Радонежского! А опусы Абрамова, обрушившиеся на читателя, в три раза больше по объему, чем труды Е.И.Рерих. Как людям разобраться во всем этом, к тому же не только Абрамов претендует на звание «продолжателя», существует еще множество других сочинителей подобного рода?
— Ответ один. Пусть глубоко, серьезно изучают Учение Живой Этики, данное миру через Е.И.Рерих, и применяют Учение в жизни. А то, что тьма пытается нападать на Учение, подменить истину ложью, это не ново. Тени всегда сгущаются перед РАССВЕТОМ. Навсегда запомнила я слова Юрия Николаевича Рериха, сказанные моему отцу, Р. Рудзитису, и мне: «Учение дано для будущих столетий, и пока человечество все это не осуществит в жизни, не ждите из Светлого Источника ни нового Учения, ни продолжения, ни комментариев». Считаю, что сказанного достаточно, чтобы раз и навсегда закрыть тему о «продолжениях» и «пояснениях» Учения. Если же кого-то не убеждают слова Юрия Николаевича, Святослава Николаевича и Зинаиды Григорьевны, то выбор остается за ним — во что верить и кому молиться.
ГУНТА РУДЗИТЕ (воспоминание об Абрамове)
Б.Н. Абрамов готовится с женою приехать из Сибири в Москву, явно стал мещанином. Его писания — из низшего астрала. Позже я с Абрамовым встретилась и спросила его подробнее. Он ответил: то, что он по утрам пишет — это, конечно, лишь сугубо его личная работа, ни о каком Учении не может быть и речи. То же самое он ответил и моей сестре в письме, когда Хейдок пытался ее заставить читать Абрамова. Так и С.Н. едва выносил его присутствие, внезапные его команды при посторонних: «А сейчас будем молиться за мир».
Наша Драудзинь начала переводить «Письма Махатм», узнала, что английский экземпляр имеет Абрамов, просила через меня одолжить на пару месяцев. Он начал торговаться: мол, даст, если мы ему дадим «Надземное». Я была удивлена и задета. Я и так, по первой же его просьбе дала бы книгу, не торгуясь.
05.11.1952 Е.И.Рерих – К.Кэмпбелл и Г.И.Фричи
Обеспокоена состоянием Гизелы. Конечно, все боли от ее солнечного сплетения. Именно, оно открывается, и ей необходима величайшая осторожность. Великий Владыка желает, чтобы она вместе с Вами стала звеном в передаче Его Сообщений, когда я уйду. Вы единственные, кому можно доверить эту Миссию.
Из дневниковых записей (1964 — 1979) Б.А. Смирнова-Русецкого
Жалко, что я не был в Новосибирске, но чувствую, что моё отношение к Н.К. — это нечто совсем другое, чем у остальных. Для всех это предмет изучения, исследования, может быть, подражания. Для меня — отец, с которым связаны интимные, нежные чувства и преданность; но для меня следовать по его пути — это, прежде всего, быть художником, развивающим свой аспект жизни, своё понимание бесконечного. Он, как художник, остаётся для меня Учителем, но не предметом подражания. Об этом сыновнем чувстве я никому не могу сказать, да и сказанное останется непонятным. Понимали только Б.Н. и Н.И. (Нина Ивановна Абрамова). И это роднило нас по-особенному.
«Иногда мгновениями как бы приоткрывается завеса иного мира, и из слов Н.И. узнаёшь нечто неожиданное, щемящее и волнующее. В последний раз она рассказала мне: «Я сидела вечером вот здесь (около печи за столом) и вдруг слышу голос: «Нинка, могу я войти?» Это говорил мой родной; я ответила: «Почему же ты ищешь пристанища здесь, когда весь Космос открыт перед тобой?» «Мне холодно в Беспредельном, дай мне погреться в твоем уюте». Наши представления о Тонком мире во многом не таковы, каков он в действительности, — продолжала она. — Я была поражена подобной речью».
И я поразился тем, что человек столь сильной воли и такой устремлённый, как Б.Н., должен был искать приюта в таком маленьком скромном уголке…
«Дельфис», №3, 20O5r.
От редакции газеты «Знамя Майтрейи».
Но вот нас в отличие от Смирнова-Русецкого совсем не поразило, что Абрамова потянуло к обыкновенному печному теплу. Сам он при жизни контактировал с астральными или НИЗШИМИ ментальными слоями Тонкого Мира, отсюда и его «Грани» были наполнены негреющим астральным дымком вместо живого огня Беспредельности. Настроившись при земной жизни на низкие вибрации астрального мира, Абрамов и перейдя в Тонкий Мир, сохранил эту настроенность на низкие вибрации астрала. Вот и получал ощущение холода. Вот и потребовалось ему грубое земное тепло.
Да и не случайно, что «Гранями» увлеклись все рассудочники. Все научные статьи почтенных профессоров и докторов просто напичканы ссылками на «Грани»: вместо сердца у них работает один холодный рассудок.
Составил Евгений Колосков, г. Тюмень
|